Почему Бог не уничтожит зло?

1.Существует зло
2.Если Бог не хочет его устранить, он не благ
3.Если Бог не может его устранить, Он не всемогущ.
4.Поскольку теизм постулирует, что Бог как благ, так и всемогущ, Бога (с качествами. которые приписывает Ему теизм) не существует. Чтобы рассмотреть это возражение, нам понадобится уточнить смысл понятий — что такое зло, благо и всемогущество.

Здесь мы рассмотрим понятие всемогущества.
Священное Писание говорит о всемогуществе и благости Бога. Это составляет резкий контраст со взглядами языческих соседей древних израильтян. Для язычников их боги не были ни всемогущими, ни благими. В вавилонском эпосе «Энума Элиш» сотворению мира предшествует ожесточенная война между двумя коалициями богов, одну из которых возглавляет бог Мардук, другую — чудовищное божество хаоса Тиамат. В результате напряженных боевых действий с применением различного оружия, Мардук и его союзники одолевают, после чего Мардук изготовляет небо и землю из трупа Тиамат, а людей — из глины с примесью крови одного из ее поверженных генералов, Кингу.

Более того, в языческих мифах люди сотворены с прагматичной целью — работать на богов и приносить им жертвы, в которых боги вполне физически нуждаются. Боги язычников не являются «благими» в монотеистическом смысле. У них могут быть фавориты, но нельзя сказать, что они любят людей вообще. В мире конфликтующих богов, которые и не считаются человеколюбивыми, не возникает вопроса о том, почему он во зле лежит. Боги непредсказуемы и капризны, и конфликтуют между собой — такова уж природа вещей, а вы чего хотели? В библейском повествовании Бог ни с кем не борется, не ведет переговоров, у Него нет конкурентов или противников. Он просто творит мир, в котором является единственным и безоговорочным Владыкой.
 

Как говорит Спаситель, «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без [воли] Отца вашего» (Матф.10:29) Ряд мыслителей пытались отрицать всемогущество Бога — но это грубо противоречило бы библейскому откровению, как с точки зрения того, что Бог сообщает нам о себе, так и с точки зрения нашего доверия к Богу — мы должны полагаться на способность Бога достигать Его целей. Он в состоянии исполнить Свои обетования. Никто не может ему помешать. Но сама доктрина всемогущества ведет к противоречиям — например, может ли всемогущий Бог сотворить камень, который сам не сможет поднять? Правильный ответ на этот вопрос — нет, не может. Потому что выражение «камень, который не может поднять всемогущий», содержит противоречие в определениях и поэтому бессмысленно.

Мы с таким же успехом могли бы спросить, «может ли Бог создать круглый квадрат, холодный жар или темный свет». Нет, не может — но не в силу ограниченности Его возможностей, а потому, что перечисленное — это бессмысленные наборы слов. Они не означают что-то, что Бог мог бы или не мог бы создать. Они не означают вообще ничего. Бог не может созидать чего-либо, противоречащего логике — не потому, что Бог подчиняется законам логики, а потому что им подчиняется наш язык. Внутренне противоречивое пожелание — например, создать камень, который не может поднять Всемогущий — не может быть исполнено потому, что на самом деле оно не описывает какого-то реально возможного положения дел. Если я скажу вам «поверните налево и одновременно направо» вы не сможете выполнить моего пожелания не потому, что вы не можете ходить, а потому, что такое пожелание, с точки зрения языка, лишено смысла.
 

Но если Бог всемогущ, и желает Своим созданиям блага, почему же Он допускает грех и зло? Потому что было бы логически невозможно — как с круглым квадратом — создать свободных существ, которые в принципе не могли бы совершить неправильный выбор.
 

Нашу способность самими быть авторами своих решений. Если у вас есть подлинная свобода, это означает, что вы сами решаете, как поступать. И это означает, что вы вполне можете поступать чрезвычайно глупо. Если вы придете в ресторан, и вам скажут: «У нас есть широчайший выбор блюд! Но, если вы попробуете заказать что-то, кроме манной каши, мы вам откажем, потому что это нездоровые блюда, а мы о вас заботимся», вы, вероятно, сочтете это неудачной шуткой — если в реальности доступна только манная каша, бессмысленно говорить о «широчайшем выборе». Если вам скажут «вы вольны идти куда вам будет угодно, но как только вы выберете путь, который мы не одобряем, мы схватим вас шиворот и вернем на правильный путь» — вы решите, что над вами издеваются. Поэтому если Бог наделяет нас подлинным, реальным выбором, это означает, что во-первых, этот выбор делаем мы сами, во-вторых, у него есть реальные последствия. Плохие последствия, если этот выбор — неправильный. Но разве Бог не может предотвратить эти последствия? В некоторой степени, но не полностью.
 

Но всегда и полностью устранять последствия наших неправильных решений — значило бы уничтожить наш выбор как таковой. Если пьяница случайно разбивает бутылку водки по дороге домой — это, несомненно, милость и благодать Божия, хотя он едва ли будет этим доволен. Но если бутылка будет чудесным образом разбиваться всякий раз, когда он будет пытаться вынести ее из магазина, это будет означать, что у него просто нет свободы принимать решения, относительно своей жизни. Он не сможет убивать себя спиртным — но он не сможет и проявить добродетель, свободно отказавшись от спиртного.

То есть Бог может творить не все?
Все. Но некоторые  действия Бога привели бы к разрушению Творения — а Он этого не хочет именно потому, что он Свое творение любит. Бог мог бы — по своему всемогуществу — лишить нас свободной воли. Но это были бы уже не мы, и такое действие было бы противно Его благости и верности, и Он никогда так не поступит. Художник, например, обладает всемогуществом в пространстве картины — но, чтобы у него вышла осмысленная картина, а не просто нагромождение пятен,  он должен исходить из внутренней логики своего творения. Он не может пририсовать придворной даме собачий нос, или Афродите — волчьи клыки. По крайне мере, если он любит свое творение — и свою аудиторию.

Писатель также обладает всемогуществом в пространстве романа — весь роман до последней буквы существует только благодаря ему. Но если он создает именно роман (а не бессмысленное нагромождение букв) то он должен следовать внутренней логике своего творения. Иногда писатели в шутку жалуются, что их персонажи, в ходе написания романа, обретают самостоятельную жизнь и проявляют своеволие. Конечно, это шутка, но если вы создали персонажа — и его окружение — вы не можете заставить его делать что-то противное его характеру. Мы могли бы сказать, что, скажем, Джон Толкин мог бы не заставлять хоббитов  с великим утомлением и опасностями тащить кольцо всевластья к Ородруину. Он мог бы ввести в свой роман эскадрилью королевских ВВС, которые бы порубили назгулов из пулеметов (как показывает опыт, черная магия бессильна против крупного калибра), и с большим удобством отвезли бы хоббитов, чтобы они бросили кольцо в жерло вулкана с бреющего полета.


Но это совершенно разрушило бы великий роман, превратив его в жалкую пародию, и это разрушило бы характеры персонажей. Аналогично, далеко не всегда божественное вмешательство — даже логически возможное — было бы возможно с точки зрения внутренней целостности творения.