Это статья Джефа Уоррена из Psychology Tomorrow «Просветление: готова ли наука отнестись к нему всерьез?«. В ней рассказывается о новых поразительных открытиях относительно того, как практика внимательности влияет на структуру и функционирование нашего мозга. А еще Уоррен задается вопросом, возможно ли обратное — сделает ли наука возможной аналогичную трансформацию мозга без 20 лет медитации?
В марте 2012 г. я вместе с двадцатью другими мастерами медитации принял участие в эксперименте, проводившемся клиникой Brigham and Women’s Hospital и Медицинской Школой Гарварда в Бостоне. Экспериментом руководили молодой гарвардский нейробиолог Дэвид Ваго (David Vago) и буддийский учёный и учитель практики внимательности Шинзен Янг (Shinzen Young).
В течение одной недели мы — все двадцать участников — медитировали в импровизированном ретритном пространстве в лаборатории функциональной визуализации. В течение двух дней мы проходили различные поведенческие и психологические тесты. Но основные события развернулись в клинике.
Каждые несколько часов из нашей группы выбирали практикующего, который отправлялся к принадлежавшему клинике магнитно-резонансному томографу (МРТ) для функционального и анатомического сканирования мозга (вследствие перенесённой много лет назад травмы у меня в шее стояла металлическая пластинка, не позволившая мне участвовать в этой части эксперимента).
Ваго и Янг бились над одним из величайших вопросов нейронауки: каково настоящее состояние покоящегося мозга? Для того чтобы наблюдать за любой активностью мозга, будь то за воспоминания, движение частей тела или сосредоточение внимания, при изучении магнитно-резонансной томограммы нейробиологу необходимо определить базовое состояние покоя, с которым можно будет сравнивать активное состояние.
С этой целью нейробиологи много лет давали указание пациентам, проходящим магнитно-резонансную томографию, позволить своему уму «просто блуждать» между активными задачами, как будто «блуждание ума» было состоянием покоя и бездействия. Однако последние исследования нейронной сети мозга, известной как «заданная сеть» («default mode network»), показали, что блуждание ума не имеет ничего общего с покоем. На самом деле многие участки «покоящегося» в этом состоянии мозга активны — в частности, сети, поддерживающие так называемую «автореферентную обработку», то есть бесконечную историю размышлений о самом себе.
Эта слишком знакомая нам часть мозга постоянно занята сравнениями и построением планов, беспокойством и фантазированием; ночью на вечеринке она сыпет словами, после чего принимается искать обиды, подсказки и выводы. Иными словами, это мыслящий ум или, по крайней мере, один из аспектов мыслящего ума, состояние, в которое мы, как правило, рефлексивно возвращаемся, не будучи сосредоточены на какой-нибудь специфической задаче.
Однако Шинзен Янг утверждает, что настоящий покой — это нечто иное, нечто такое, что практикующие медитацию могут демонстрировать в течение продолжительного времени, тем самым помогая идентифицировать подлинное основание чувственного опыта. Выяснить, так ли это, вознамерилась сделать наша маленькая группа.
Лёжа на спине в жужжащем функциональном МРТ с напряжённостью магнитного поля в три тесла, снимающем показания с мозга, каждый медитирующий погружался в одну из четырёх различных медитаций, которым обучал Янг: медитацию визуального покоя, слухового покоя, телесного покоя или открытого состояния, известного как «ничего неделание», в котором медитирующий отказывается от любых попыток контролировать своё внимание и просто позволяет любым мыслям приходить и уходить, поддерживая осознанность. Это позволяет опытному практикующему сделать ум ясным, открытым и просторным.
Когда испытуемым казалось, что они достигли устойчивости в этих состояниях, они нажимали на кнопку. В промежутках между этими активными состояниями они позволяли своему уму блуждать, чтобы создать контрастное состояние, а также подчеркнуть то, насколько блуждание ума отличается от этих оттенков глубокого покоя.
Однако… возникла проблема, которую Ваго не мог предвидеть. Двадцать практикующих медитацию были отобраны на основании длительности и регулярности практики. Но даже в этой выборке существовала граница между средними практикующими и несколькими старшими практикующими, медитировавшими более двадцати лет.
Их ум отличался как по количественным показателям, так и по качественным. Он уже не был умом обычных людей.
Опытные мастера медитации достигали идеального состояния покоя в каждом из видов медитации, однако когда дело доходило до создания контрастного состояния, они были беспомощны. Они потеряли способность «позволять своему уму блуждать», поскольку давным-давно бросили привычку к мыслям дискурсивного, нарративного типа. Их больше не волновало, как выглядит их причёска, что у них в ближайших планах, и раздражают ли они других людей. В целом их умы были безмолвны.
Когда мысли приходили — а они всё ещё приходили — эти участники эксперимента сообщали, что мысли эти имеют иное, нефиксированное качество. Мысль о том, что «МРТ очень шумит» могла возникнуть, но затем быстро испарялась. Казалось, что мысли возникают по мере необходимости в ответ на различные ситуации, а затем решительно исчезают на ясном фоне сознания. Иными словами, эти практикующие всегда медитировали.
Но это было ещё не самое шокирующие открытие Ваго. С двумя самыми опытными практикующими случилось нечто ещё более удивительное, нечто такое, что, насколько известно руководителям эксперимента, никогда прежде не фиксировалось никаким оборудованием для исследования мозга.
Лёжа на обитых каталках в центре жужжащего МРТ в знаменитой клинике в сердце Восточного Бостона и в Медицинской Школе Гарварда оба испытуемых внезапно… исчезли.
Хар-Пракаш Кхалса (Har-Prakash Khalsa), 52-летний почтальон и учитель йоги из Канады, один из двух опытных практикующих, с которыми это случилось, описывает свой опыт так: «Это что-то вроде давления или импульса. Я был в одном из состояний покоя, и когда я отпустил его, то почувствовал, что направляюсь внутрь гораздо большего растворения — большего “исчезновения”, как назвал бы это Шинзен. Этому было невозможно сопротивляться. Мои ум, тело и мир просто схлопнулись».
Через несколько мгновений мерцающий, обновлённый, трансформированный Хар-Пракаш вернулся в сознание, не совсем понимая, как сможет уместить этот опыт в отчёте об исследовании. Он не мог отметить его нажатием кнопки, даже если бы захотел — не было никого, кто мог бы нажать на кнопку.
Это не был покой — это было полное уничтожение.
Для Хар-Пракаша этот опыт был абсолютно привычным. Он пережил своё первое прекращение в 2003 г. после особенно интенсивного медитативного ретрита, и теперь это происходило постоянно. «Иногда это происходит, когда я просто иду по улице», — рассказал он мне.
Входящий из существования и вновь входящий в него Хар-Пракаш периодически «мерцал» — обычно несколько раз в день. Было не удивительно, что он способен жить настоящим мгновением — мгновение, в буквальном смысле, всегда было новым. Он как будто просыпался десять раз в минуту.
Когда я спросил об этом феномене у Янга, он ответил, что это называется «прекращением» или ниродха и является крайне важной темой буддийской практики. В сущности, одна из основных задач Янга как учителя продвинутых практикующих — помочь ученикам приспособиться к этим маленьким, сбивающим с толку смертям, которые случаются тем чаще, чем дольше практикует ученик.
«Когда вы слышите об этом, это может показаться опасным, но вы почему-то продолжаете функционировать совершенно нормально», — сказал Янг.
Он рассказал мне о своих прекращениях, которые случались, например, тогда, когда он ехал на машине из своего дома в Берлингтоне, штат Вермонт, в Уотербери, что в получасе езды, где он проводит регулярные медитационные ретриты.
«Я вхожу в прекращения и выхожу из них сотни раз. Время и пространство никак не разделены. Но мне даже ни разу не выписывали штраф — что уж говорить об авариях. И это не только мой опыт. Я никогда не встречал мастера дзен, который врезался бы в стену, потому что на короткий миг, с точки зрения восприятия, его не было. Помните, что материальный мир не исчезает, всё это события чувственного восприятия. Это сознание. Причинно-следственные связи остаются на своём месте. Силовые поля остаются на своём месте».
Очевидно, что Янг, так же как и два опытных практикующих, лежавших в МРТ, больше не воспринимают реальность так, как это делает большинство людей. Дать описание тому, как именно изменилось его восприятие, стало для меня чем-то вроде журналистской одержимости.
В мистической литературе авторы используют такие обозначения, как «самореализованный», «пробуждённый», «освобождённый» и — самое нагруженное — «просветлённый». «Очень ясный опыт прекращения», — объяснил мне Янг, — «вызывает классическое просветление».
Но как бы мы это ни называли, после многих лет упорной практики, ощущение идентичности Янга изменилось. Подобно двум опытным практикующим, участвовавшим в исследовании, он лишился прежнего качества дискурсивного мышления. Он проводит всё больше времени в состояниях пустоты. Кроме того, он больше не ощущает себя обособленным, ограниченным «я» — он чувствует себя частью более великого, безличного «деяния».
Будучи одновременно журналистом-наблюдателем и участником эксперимента, я находился в комнате МРТ, когда происходили некоторые из этих событий, и внимательно наблюдал за Ваго. Какие выводы он сделает из этих странных метаморфоз медитативного опыта? Хотя за последние десять лет были опубликованы сотни научных статей о нейрофизиологии медитации, лишь немногие исследователи оказались достаточно смелыми для того, чтобы говорить об окончательной цели буддийской практики, о прекращении страдания, известном как пробуждение или просветление (само имя «Будда» означает «пробуждённый»).
Но некоторые признаки говорят о том, что ситуация начинает меняться. В самом деле, несколько лет назад Ваго совместно с группой коллег из Гарварда опубликовал в журнале Perspectives on Psychological Science статью под названием «Как работает медитация внимательности»? В свой обзор различных компонентов механизмов внимательности авторы статьи включили аспект, который назвали «изменением в восприятии собственного “я”».
Авторы пишут, что если на базовых уровнях медитации присутствует разотождествление с определённой частью содержимого ума, то на более высоких уровнях практики происходит более «радикальное разотождествление» со свойственным нам ощущением «я». «Вместо отождествления со статическим “я” возникает тенденция к отождествлению с феноменом “переживания” как таковым».
По словам авторов, как теоретические описания, так и основанные на опыте отчёты «приписывают изменению взгляда на собственное “я” ключевую роль в развитии и достижении зрелости медитации». Затем они резюмируют несколько открытий, полученных благодаря нейровизуализации и из отчётов о личном опыте и способных пролить свет на то, что происходит в просветлённом мозгу (хотя авторы тщательно избегают слова на букву «п»).
Рассуждения об этом в научной статье — лишь игра интересных слов. Но внутри живого, подлинного опыта это комплексное и радикальное изменение, которое вновь и вновь называют самой важной переориентацией в жизни человека. И не только в буддизме. На протяжении истории все мировые созерцательные традиции, а также светская литература, описывали переход от мыслей о собственном «я» к вхождению в поток самого сознания, хотя язык этих описаний мог отличаться.
Существует множество двусмысленных карт и противоречивых описаний просветления. Янг и Ваго надеются, что истинная «наука о просветлении» сможет сопоставить и осветить все парадигмы и опыты, лежащие в сердце серьёзной духовной практики.
Почему это начинание так важно, и какие оно может иметь последствия для науки?
На индивидуальном уровне перед нами потенциально революционные прозрения, позволяющие работать с умственными и эмоциональными страданиями человека. Каждый раз, когда во время практики медитации идентичность практикующих меняется, они сообщают о заметном облегчении личного страдания. Разумеется, боль никуда не исчезает. В сущности, боль — это часть условий человеческого существования. Но отношения человека со своим страданием могут меняться.
Какова же фундаментальная динамика этого процесса? Похоже, что практика подразумевает своего рода «де-фиксацию» от чувственного опыта в целом, а затем, по мере углубления практики, от нашей текущей идентичности в качестве отдельных, автономных личностей. Янг считает, что один из навыков, развиваемых практикующим, это равностность, которую он описывает как отсутствие цепляния за систему чувств.
Переживания проходят через практикующего более полно, вызывая меньше волнений и позволяя быстрее восстановить гомеостаз. Возникает ощущение лёгкости, внутреннего баланса и возможности удовлетворения, независимого от внешних условий. Поскольку практикующие тратят меньше сил на борьбу с собой, высвобождается энергия, которая может быть направлена на помощь другим.
Медитирующий сильнее ощущает связь с душой мира и с другими людьми. В самом деле, ещё один аспект «пробуждённого» ума — это раскрытие того, что многие описывают как изначальное сострадание. Наша фундаментальная природа может оказаться более простой и любящей, чем мы думаем.
Похоже, что эти изменения происходят внутри континуума. В настоящий момент существует колоссальный научный интерес к практике внимательности, поскольку она является одним из способов помочь людям двигаться в этом континууме, который даже на своём «неглубоком конце» может оказывать большое воздействие на различные состояния, начиная от проблем, вызванных стрессом, заканчивая тревогой, депрессией, зависимостями, болью и т.д.
Но, как я попытался показать, возможны и более глубокие изменения. Любая наука об уме, которая хочет быть достойной своего имени, должна попытаться выделить, описать и понять весь континуум. Без этого парадигма силы медитации лишена своего краеугольного камня.
Когда мы будем лучше понимать всю динамику процесса (который может иметь важные корреляты в нервной системе — или же не иметь их), у нас может появиться шанс распространить положительные эффекты серьёзной практики на людей, лишённых такой роскоши, как ежедневная медитация в течение двадцати лет. Возможно, у нас получится точно отрегулировать свои техники медитации или даже использовать своего рода «технический подъёмник», как предположил Янг, который позволит нам в буквальном смысле изменять умы людей и достигнуть более глубокого уровня удовлетворения и единства в своих жизнях.
Поскольку мы всё яснее мы видим реальные элементы человеческого опыта, возможно, наступит время, когда, как выразился Шинзен Янг, «произойдёт перекрёстное опыление внешней физической науки и внутренних созерцательных дисциплин, результатом которого будет внезапное и значительное повышение благополучия всего мира». Янг называет это своей «самой счастливой мыслью». Такое перекрёстное опыление может обогатить нашу нейронауку, подарить нам новые средства для устранения человеческого страдания, а также заметно расширить представления о человеческих возможностях.
Как это перекрёстное опыление может работать на практике? Я уже высказал предположение о том, что научное понимание может сделать положительные эффекты серьёзной практики более доступными. Но это обоюдоострый меч. Существует и другое вероятное следствие: само просветление может оказать влияние на учёных-практикующих.
Янг часто говорит, что следующим Буддой может оказаться команда просветлённых нейробиологов. Он имеет в виду, что глубинная практика наделяет даром глубинного видения. Это истинно как с буквальной точки зрения — в смысле выдающейся ясности чувств, так и с метафизической — в смысле глубинных прозрений о природе реальности.
То, что это может означать одно и то же, отражено в истории, которую Янг рассказал о своём учителе Джошу Сасаки Роси (Jōshū Sasaki Rōshi) (рискну закончить свою статью описанием этого эпизода).
Сасаки Роси 105 лет (на момент перевода статьи — 22 апреля 2013 г. — Сасаки Роси было 106 лет. — Прим. пер.), что, вероятно, делает его старейшим из ныне живущих мастеров дзен. Было высказано не лишённое оснований предположение о том, что он медитировал дольше, чем любой другой человек на планете.
Однажды во время публичного выступления, которое переводил Янг (Янг начинал своё обучение в качестве монаха недалеко от горы Коя-сан, что к югу от Осаки, и свободно говорит по-японски), Роси задал необычный вопрос: «Знаете ли вы, что такое единица?» Прежде чем озадаченные слушатели успели ответить, он дал ответ сам: «Единица — это то, что содержит в себе ноль». Затем он продолжил: «Знаете ли вы, что такое двойка?» И вновь он сам ответил на свой вопрос: «Двойка — это то, что содержит в себе единицу. Знаете ли вы, что такое тройка?» Он продолжал в том же духе, и пока он говорил, на Янга, который был практически помешан на математике, снизошло озарение.
Роси выражал словами фундаментальную динамику сознания, которую пока не описал ни один учёный, но о которой буддисты говорят уже больше двух тысяч лет, хотя и на несколько другом языке. Согласно видению Роси, все чувственно воспринимаемые мгновения возникают тогда, когда пустой источник (Ноль) разделяется на силу расширения и силу сжатия. Между ними эти две силы определяют форму каждой наносекунды восприятия. Они вновь и вновь взаимоуничтожаются и воссоединяются, и их пульсация творит чувственную реальность, создавая всё большее богатство состояний Нуля, который опытные практикующие могут наблюдать и даже оседлать (Янг однажды сказал мне, что в этом секрет бьющей ключом жизненной силы и спонтанности некоторых дзенских монахов).
Янг осознал, что описание Роси поразительно походило на основание современной математики, известное как теория множеств. Но Роси ничего не знал о математике — полученное им образование в духе 19 века было по своей сути феодальным. Когда Янг указал на это сходство, возникла долгая пауза, после которой его учитель, наконец, ответил с бесстрастной дзенской невозмутимостью: «А… значит, математики копнули так глубоко, да?»
Разумеется, как осторожно подчёркивает сам Янг, это может оказаться мнимым совпадением. Многие люди горят желанием найти соответствия между духовностью и наукой (обычно — квантовой механикой), что в большинстве случаев лишь раздражает настоящих учёных, которые знают больше деталей этих процессов. С другой стороны, научная тенденция делать туманные обобщения насчёт «медитации» — чрезвычайно сложного набора техник и процессов — не менее досадно для мастеров медитации. Это одна из причин привлекательности идеи о том, что исследователи должны обладать навыками в обеих областях.
Что мы можем обнаружить, исследуя пересечение глубинного «я» и обширного мира? Любой честный учёный или философ скажет вам, что отношения между умом и материей до сих пор остаются загадкой, возможно даже, величайшей загадкой. С начала истории и до настоящего времени мастера медитации утверждают, что с увеличением открытости и тонкости восприятия мы начинаем улавливать всё больше согласованности и взаимосвязей в отношениях между внешним и внутренним мирами. Но что это: прозрение или заблуждение? На этот вопрос даст ответ лишь подлинное сотрудничество между наукой и глубинным созерцанием.
